Пандемия коронавируса, распространяющаяся по миру, продолжает требовать от нас ответа на вопрос: что она означает и к каким последствиям может привести? К чему следует готовиться, с точки зрения безопасности для государства, по мере развития событий?Ответам на эти вопросы посвящена аналитическая статья экспетра Кавказского геополитического клуба. Автор отметить, что целый ряд политиков прямо назвали происходящее войной — при этом, что примечательно, выработалась общая терминология. «Мы на войне с невидимым врагом» — прямо заявил президент Франции Эммануэль Макрон 20 марта. 23 марта его слова практически дословно повторил президент США Дональд Трамп, назвавший себя «президентом военного времени» — с тех пор о «невидимом враге» он высказывается регулярно. 26 марта, встречая миссию военных вирусологов из России в городе Бергамо — эпицентре эпидемии коронавируса в Италии, вице-президент провинции Ломбардия Фабрицио Сала поблагодарил [1] правительство России за «конкретную и важную помощь в битве с этим невидимым противником, который может быть побежден только в том случае, если мы останемся едины. Это битва не одной территории, но всей планеты».

Сам факт направления серьезной миссии Минобороны подтверждает очевидный военный аспект происходящего, хотя не менее очевидно, что в данном случае не может идти речь о войне в классическом смысле. От «агрессии» коронавируса так или иначе пострадали или еще пострадают практически все страны. Гибель части населения, дезорганизация экономики — непосредственный эффект эпидемии, ее первый удар, за которым последует кризисная проверка и обществ, и государств на внутреннюю устойчивость. Уже сейчас определенные общественные и идеологические схемы доказали свою полную несостоятельность и опасность для выживания политических наций, и одной из ближайших задач для каждого государства, которое захочет сохраниться на исторической арене, станет – наряду с обеспечением противоэпидемических мер – выработка полноценного идеологического ответа на этот вызов.

В то же время, наряду с этими внутренними структурными проблемами, для каждого государства – а для России, возможно, даже в большей степени, чем для некоторых других – по-прежнему останется актуальной задача отражения возможных угроз внешнего или частично внешнего происхождения. Любой кризис так или иначе используется различными участниками событий в свою пользу, и нет оснований полагать, что в этом случае все мировые акторы проявят исключительную сознательность. Дополнительные угрозы могут проявиться по мере общего развития кризиса, используя ослабление государственных и общественных механизмов, точно так же, как бактериальная инфекция присоединяется к действию вируса.

Какими могут быть данные угрозы для России? Некоторые из них можно выделить.

1. Призрак 90-х: риск политической нестабильности

Прежде всего, усиливаются риски политической нестабильности, связанные с уже существующими линиями напряжения и с теми, которые могут возникнуть. В том числе, «либеральная» оппозиция, которая дискредитировала себя в глазах российского избирателя в 2014-м поддержкой антироссийского украинского проекта и с тех пор пыталась восстановить свое влияние за счет использования социальной повестки, может набрать очки — она располагает достаточно развитыми медиа-ресурсами, активно отслеживающими кризисную тематику, и не имеет конкурентов на оппозиционном фланге. Однако более серьезным вызовом могут стать внутриобщественные и внутриэлитные разногласия относительно путей выхода из кризиса, вызванного короновирусом. Дополнительным риском может стать в перспективе усиление сепаратистских настроений в отдельных регионах, в особенности если между отдельными субъектами возникнут противоречия на фоне вызванного новым коронавирусом экономического кризиса.

2. Биологическая угроза: риск преднамеренного использования

На настоящий момент, когда новый коронавирус опустошает все ведущие мировые страны, это дает основания полагать, что вспышка вируса не была целенаправленно инициирована каким-либо из государств, вне зависимости от происхождения вируса. Однако это не означает, что пандемия впоследствии не может послужить ширмой для осознанных действий какого-либо из акторов.

Текущее развитие ситуации уже можно считать доказательством того, что респираторные вирусы в принципе могут использоваться в качестве биологического оружия для совершения как масштабных, так и точечных диверсий. Техническая возможность существует: эксперты подтверждают, что развитие биотехнологий в принципе уже дошло до такого уровня, что «собрать» подобный вирус не представляет затруднений. Возможность лабораторного происхождения Covid-19 – гипотеза, которая с самого начала рассматривалась специалистами в качестве одной из рабочих (в частности, об этом говорит [2] в интервью «Бизнес ФМ» 19 марта профессор Владимир Никифоров, заведующий кафедрой инфекционных болезней Пироговского медуниверситета и эксперт ООН по биотерроризму).

Вирус может быть применен как для дестабилизации ситуации на какой-либо территории, так и для атаки на конкретных людей или персонал стратегически важных объектов — военных, медицинских и др. При этом нужно учесть, что новый коронавирус обладает [3] определенной вариативностью, которая также в принципе может быть достигнута в лабораторных условиях, — а значит, для поражения точечных целей теоретически возможно применение более опасной, но менее контагиозной разновидности.

Основной сдерживающий фактор для применения биологического оружия – наличие рисков для самого агрессора. Это делает неприемлемым использование такого оружия при классическом противостоянии государств. Однако ситуация может выглядеть иначе для государства, которое уже подверглось эпидемии и не заинтересовано в своем относительном ослаблении. Во-вторых, ситуация пандемии, с перекрытием границ и прекращением пассажирского сообщения, в целом повышает собственную защищенность государств от случайного заноса инфекции.

Еще один вариант – когда атаку осуществляет сторона, предварительно разработавшая эффективную вакцину для собственной защиты. В современных реалиях такой сценарий едва ли представляется возможным для отдельных стран, но он теоретически может быть реализуемым, если речь идет об узкой организации. К сожалению, глобализация и значительная автономизация науки, перевод ее в зависимость от финансирования из различных фондов, создали предпосылки к возниковению технологических возможностей, уровень контроля над которыми вызывает вопросы. Кроме того, в подчиненных США странах — примеры Украина, Грузия — возникла значительная серая зона для отработки биотехнологий.

3. Тень Антихриста: риск политического шантажа

Кризисная ситуация, вызванная новым коронавирусом, гипотетически содержит еще одну, и весьма серьезную, угрозу, которую не следует недооценивать. В условиях пандемии, любая сторона, которая первой создаст вакцину или схему эффективного лечения, получит диспропорциональное преимущество и может попытаться использовать его для усиления собственного политического влияния. Однако с учетом того, что разработку вакцины сегодня активно ведут сразу целый ряд государственных организаций в разных странах, на реализацию подобного сценария, если его кто-либо планировал, остается очень ограниченное время — в пределах полугода, если не появится новая опасная разновидность вируса.

Наиболее опасен сценарий, при котором диктат может быть в первую очередь направлен непосредственно на элиты в разных странах. Им может быть обещано спасение в виде нового инновационного средства, не доступного на открытом рынке, в обмен на следование задаваемой повестке.

Запугивание и шантаж элит нельзя исключать и без наличия эксклюзивных методов лечения. Каналами распространения подобной информации могут стать не только традиционные способы, но и структуры, ориентированные на обслуживание VIP-клиентов – прежде всего, финансовые организации, структуры частной медицины, Private Financing, консультанты по управлению средствами.

Следует отметить, что некоторые элементы описанных выше сценариев можно усмотреть и в текущей реальности, хотя, следуя принципу бритвы Оккама, их можно объяснить в первую очередь естественным развитием событий: например, поражение вирусом персонала на авианосцах США может быть вызвано безалаберностью руководства, а не злонамеренными действиями, а знаменитые предупреждения о грядущем эпидемическом апокалипсисе, исходящие от Билла Гейтса [4] с 2015 года — одновременно с появлением известной статьи в Nature об опасных свойствах коронавирусов – свидетельствуют только о проницательности эксперта. Тем не менее, любую структуру, которая выступит с готовыми рецептами преодоления кризиса — если таковая появится, в особенности на мировом уровне — сегодня следует проверять на отсутствие политических намерений.

4. Призраки военной угрозы

Еще одна гипотетическая угроза, которая может усилиться по мере развития событий, связана с переформатированием общей геополитической карты и отношений внутри военных альянсов на фоне пандемического кризиса и тех явлений, которые он вызовет позже. Альянс НАТО уже получил серьезнейший удар по своей репутации в Европе: организация, планировавшая масштабнейшие военные учения на территории континента к моменту развития эпидемии, когда страны ЕС начали закрывать границы, не только оказалась не в состоянии хотя бы сделать какое-нибудь оперативное заявление, но и продемонстрировала, что в ее задачах полностью отсутствует такой пункт, как гражданская оборона населения. Эту задачу по-прежнему решают национальные государства, при этом каждый выступает сам за себя, — включая США, которые ранее выступали основной платформой концепции «трансатлантического единства». Наличие этой проблемы уже вербализовано – например, об этом заявил в своей крайне осторожной статье, призывающей к евроатлантическому единству и сохранению демократии на страницах EU Observer, министр иностранных дел Румынии Богдан Ауреску 7 апреля. «Институты, созданные в либеральном мире в конце Второй мировой войны, — такие как НАТО и ЕС, – сегодня подвергаются вызову в том, что касается их возможности принятия быстрых и базирующихся на прочной основе решений», – заявил [5] министр.

Обеспокоенные собственным ослаблением на фоне эпидемии, США в лице президента Трампа и некоторых республиканцев сегодня подвергают нарастающей критике Китай, обвиняя его в сокрытии информации о пандемии на этапе распространения вируса в Ухане (при этом одновременно на Трампа идет обширная атака демократов в Конгрессе, в свою очередь обвиняющих президента в создании критической ситуации с эпидемией в США). 6 апреля к этой критике неожиданно присоединился Иран: глава национального центра по борьбе с ВИЧ Мину Мохраз обвинил Китай в занижении данных о смертности. «Либо вирус мутировал и стал более смертоносным, или они не смогли предоставить данные, – заявил Мохраз Радио Фарда, в пересказе американских СМИ [6]. – Эпидемия оказалась ужасающе более опасной инфекционно и более смертоносной, чем они сообщали».

От этих намеков до прямых обвинений в наличии заинтересованности остался один шаг. Такая ситуация создает дополнительные риски, в перспективе – вплоть до военных сценариев. Следует отметить, что США не ограничиваются эскападами президента в Твиттере — еще 28 января глава Департамента химии и химической биологии Гарвардского университета Чарльз Лайбер был арестован по обвинению в предоставлении неверных данных в связи с расследованием в отношении двух китайских граждан, также обвиненных в работе на КНР. С 2008 года Лайбер, выполняя исследования по грантам Национального института здравоохранения и Департамента обороны США, активной взаимодействовал с Уханьским технологическим университетом. Эта история до сих пор порождает конспирологические версии [7].

5. Угроза для общественных ценностей

Еще одна стратегическая опасность сегодня, в условиях чрезвычайной ситуации, связанной с необходимостью спасения людей от смертельного заболевания и экономического кризиса, может быть недооценена. Но она присутствует. Это – разрушение систем ценностей, как правовых, так и общества в целом, на том основании, что они препятствуют выживанию людей. Уже сейчас мы видим, что повсеместно введенные карантинные меры — как в Европе, так и в других странах, включая США, – не рассматривают в качестве оберегаемой ценности семейные связи и религию.

Конечно, чрезвычайное положение всегда требует особых мер, но ссылки на них не объясняют всю разницу приоритетов. Так, например, закрытие границ в Европе оборвало связи между многими семьями граждан Восточной Европы, которые работали в западных странах. Гражданин Румынии, обращающийся с запросом к своим властям, возможно ли воссоединиться с семьей — женой и тремя детьми (включая грудного ребенка), которых он ненадолго покинул в Германии ради замены паспорта, получает холодный ответ, из которого следует, что ничего сейчас сделать невозможно в силу мер, введенных германскими властями. Тем не менее, когда Германия объявляет набор рабочих из Восточной Европы на сбор спаржи, 2 тысячи румын каким-то образом, несмотря на введенное в Румынии чрезвычайное положение и запрет гражданам покидать дома без уважительных причин, собираются в аэропорту города Клуж и загружаются на самолетный рейс без соблюдения дистанции и карантина. Таким образом, экономические интересы германских фермеров де-факто поставлены выше защиты семьи румынского гражданина не только немецкими, но и румынскими властями — при том, что в самой Румынии отмечены случаи уничтожения урожая ранних овощей из-за невозможности сбыть продукцию.

Конечно, сейчас все живут надеждой, что через определенное время карантин будет снят, и семьи смогут воссоединиться. Но стоит отметить, что отказ рассматривать в качестве ценности семью — это не явление нового времени. Именно этот принцип был положен в основу ювенальной юстиции ряда западных стран, а в Великобритании — еще и в отношении стариков, нуждающихся в опеке. Коронавирус может помочь определенным силам закрепить эту политическую тенденцию.

Не менее опасной является тенденция давления на религиозные институты, которые во всем западном мире сегодня подвергаются беспрецедентному давлению — новости о задержаниях и аресте священников за отказ закрывать храмы приходят из самых разных стран, от Черногории до США. В Румынии МВД дает разъяснения, что, в отличие от выгула домашних животных, выходить на улицу даже для прослушивания пасхальной службы, доносящейся из соседней церкви, издалека, запрещено и нарушает противоэпидемические требования. При этом верующие — в частности, об этом писал американский консервативный комментатор Мэтт Уолш – обращают внимание, что торговля в супермаркетах не рассматривается в качестве столь же угрожающего фактора. Альтернативные механизмы — например, организация посещений церкви верующими по записи, как поликлинику, в режиме дистанцирования – в принципе не обсуждаются.

Одновременно социальные сети и в США, и в странах Европы, и в России наполняются агитацией о вредоносности церквей, при этом возвращаются старые мемы, которые когда-то уже были использованы. В уже упомянутой Румынии верующие еще в начале карантина обратили внимание на то, что получил очень зловещее звучание лозунг «Нам нужны больницы, а не церкви!», который активно используется на митингах и в сети с 2015 года определенными политическими силами. Вектор подобной агитации направлен не на предотвращение заражений, а на разжигание ненависти против религиозных организаций как таковых — что на самом деле является политической позицией.

К этим ярким примерам можно добавить также дискуссии вокруг мер, которые могли бы позволить классифицировать граждан по наличию иммунитета на коронавирус, по степени здоровья и по некоему социальному рейтингу — по китайской модели. Эти дискуссии сегодня ведутся по обе стороны океана — и в США, и в России, однако рассматривать их в качестве длительный мер категорически опасно. Дело в том, что в основе подобных предложений лежит принцип разделения граждан на категории, обладающие различными правами, по не зависящим от них обстоятельствам. Именно этот принцип в свое время лег в основу самых одиозных деяний немецкого фашизма — уничтожение евреев объяснялось их генетической неполноценностью, вслед за сумасшедшими и инвалидами. Создание в правовой системе подобных инструментов с самыми благими целями может в определенной ситуации стать отличным подарком силам, для которых защита населения — не первоочередная цель.

Спасая граждан, что является сегодня главной и первоочередной задачей, не следует забывать, что на любой войне – в том числе и «войне с невидимым врагом» – высшей ценностью является все-таки не жизнь каждого гражданина в отдельности, а победа страны в целом. В этой войне столь же невидимые грани, за которыми начинается поражение, особенно сложно выделить. Поэтому тестом для проверки любых шагов должно быть сохранение базовых ценностей общества. Вопрос об идеологии сегодня остается важен как никогда.